Место сожжения

   Пару дней назад решили мы зайти подальше, чем излюбленные нами тропинки вокруг района Тамель и Чатрапати. У Жени был намечен примерный план, какие достопримечательности нам надо посетить. Вот из оставшихся нами непосещенных мест мы и выбрали Пашупатинатх, а заодно и Боднатх по дороге. 

   Пашупатинатх - это храмовый комплекс по обе стороны реки Багмати. Собственно, основной причиной, притягивающей туристов к этому месту, является то, что здесь сжигают людей после смерти. 

   Подойдя к месту входа в комплекс мы поглядели на ценник в 500 рупий за человека и решили прогуляться сначала до ступы Боднатх, авось бы и нашли другой вход в Пашупати.  

   Боднатх - это буддистский храмовый комплекс, в центре которого находится одна из самых больших в мире и самая большая в Непале ступа, построенная в 6м веке нашей эры.

 Вокруг ступы как обычно куча туристов, лавок с сувенирами, попрошаек и прочей утвари.

А так же много монахов и просто буддистов, зашедших помолиться перед ланчем. Молятся эти товарищи занятно. Молящийся приходит и занимает специальный деревянный "лежак" (коие в достаточном количестве расставлены вокруг ступы), под колени и под руки кладет принесенные с собой особые тряпочки - и поехал: встал, сложенные руки поднес ко лбу, присел на колени на тряпочку в основании помоста, поклонился, коснувшись лбом дерева, проскользил руками вперед на манер отжимания, распластавшись на помосте лицом вниз, затем скользнул обратно и снова на коленях и снова встал. И так много много раз.

   Пронаблюдав религиозные обряды местного населения и немного приобщившись к общему веселью, покрутив барабаны "ом мани падме хум", мы решили таки сходить в сторону Пашупатинатх. Благо, мы встретили слегка-знакомых малазийцев, которые поведали нам о заветной тропинке, которая бесплатно приведет нас в комплекс.

   По дороге со ступы решили мы купить пару мандаринов. К слову сказать, в районе Пашупати великое множество обезъян, и чувствуют они себя там весьма как дома. Так вот, переходя через очередную речку-вонючку, ошибкой было не убрать пакет с мандаринами в рюкзак, так как для обезьян этот пакет был словно красная тряпка для быка. Узенький мост с высокими перилами для местных любителей бананов как широкополосное шоссе. 

   Иду я, значит, по мостику, никого не трогаю, размахиваю пакетиком с ароматными цитрусовыми, чуть ли песенки не пою от хорошего настроения. И тут по перилам прогулочным бегом вальяжно проносится в моем направлении альфа-самец стаи макак. Когда до меня остается пара метров, он спрыгивает на сам мост и по хозяйски тянет руки к моему заветному пакету, на что я, наученная рассказами обывателей об обезьяньей наглости, незамедлительно реагирую всплеском руки по роже макаке и криками "обнаглела совсем". Существо приостанавливается и во взгляде читается явное недоумение и подозрительность. Поубавив прыти макака все-таки предпринимает вторую попытку дотянуться до пакета, однако встречает на пути мой ботинок, угрожающе поднятый и готовый к обороне. Не желая пробовать резину подошвы на вкус самец неохотно разворачивается и натыкается на ботинок подоспевшего Жени, после чего полностью ретируется и убегает прочь. Так мы отвоевали наши мандарины и спрятали их в рюкзак.

   Перейдя через мостик мы приблизились к заветной тропинке, которая обещала привести нас в Пашупатинах, а тут подскакивает специальнообученный товарищ и спрашивает нас "where is your tickets" на что мы благополучно отнекиваемся, мол не понимиаем и вообще мы вышли погулять и пирожков купить. После этого мы разворачиваемся и наполовину грустные бредем в другом направлении, размышляя, где бы еще найти такую тропиночку. Решив поискать в окрестностях снова разворачиваемся и идем в направлении первой тропинки. Специальный товарищ, видимо, решил, что он навсегда отогнал злостных нарушителей в нашем лице от неправомерной лазейки, так как на месте его не оказывается, и мы, не особо веря своему счастью, бегом бегом торопимся проскочить по тропинке в сторону комплекса, что у нас благополучно и получается.

   Вечерело. Поднимаясь на холм по многочисленным ступенькам мы видели пятнистого оленя за оградой из колючей проволоки. Пройдя через лабиринт строений непонятного предназначения мы наконец приблизились к реке, по обе стороны от которой выстроены постаменты. Не знаю, повезло нам или нет, но в тот самый момент происходила погребальная церемония. 

   Раньше туристов не пускали в это место, а саму церемонию можно было наблюдать издалека с другого берега, разглядывая поблески погребальных котров. Сейчас же белых зевак с фотоаппаратами чуть ли не больше чем скорбящих непальцев. Причем некоторые особенно ушлые особи спешат наперерез провожающим в последний путь родственникам, что бы запечатлеть безжизненные тела. 

   Таковыми белыми зеваками стали и мы, когда выбрали местечко получше и устроились наблюдать. Описывать весь обряд не очень хочется. Уж больно жутковатое ощущение посетило нас в этом месте и преследовало еще некоторое время по дороге домой. Но вкратце, было следующее. Тело, накрытое оранжевым покрывалом, выносят к реке. Сверху обильно накладывают ритуальные венки из бархатцев. Кстати, бархатцы здесь используют и в религиозных подношениях, и в качестве украшения домов. К реке ведут бетонные ступени и небольшой деревянный настил, по которому несколько человек аккуратно спускают тело к воде для омовения ног.

 Все эти действия сопровождаются рядом заминок, хождений туда сюда, разговорами по телефону и прочими замешательствами. После оплакиваний и омовения усопшего переносят на предварительно приготовленные на постаменте аккуратно сложенные дрова. За обрядом следит специально обученный человек, который говорит, что кому когда делать, сколько раз обнести тело вокруг постамента, с какой стороны класть и так далее. 

Этот же специальный человек аккуратно раздевает тело, стараясь особо не выставлять на показ бледные конечности из-под оранжевого покрывала. Всю одежду тут же кидают в реку. После этого между поленьев засовывают какие-то свертки, предположительно горючее или ароматические вещества. Сверху докладывают поленья, сухой травы, поджигают. Вот и все. После сожжения пепел и остатки поленьев счищают в реку.

   Из уважения к происходящему мы не стали дожидаться момента, когда полыхнет пионерский костер, а медленно побрели к выходу, переваривая увиденное.